Кибершизинг, или Уход в виртуал

Главные психологические особенности сетевой среды - иллюзия свободного общения и иллюзия свободного доступа к информации.

Свободное общение невозможно уже потому, что далеко не все люди расположены свободно общаться - в виртуальном пространстве много как сверхобщительных "сетевых эксгибиционистов", так и людей закрытых и малообщительных. Интересы и склонности этих двух групп фатально не совпадают. Важно не то, что N желает свободно общаться и искренне полагает, что имеет такую возможность. Важно то, что возможности свободного общения N ограничены кругом людей, которые сами пожелают общаться c N.

Изменить такое положение вещей невозможно точно так же, как невозможно безнаказанно вламываться в любое частное жилище. Даже если вломившийся всего лишь желал свободно пообщаться с обитателями жилища, ему трудно будет отпереться от подозрений в намерении совершить кражу со взломом или вмешаться в личную жизнь посторонних людей.

Свободный доступ к информации невозможен уже потому, что значительная часть находящейся в Сети информации не верифицирована, выложена неизвестными личностями сомнительной компетенции, а стало быть, представляет собою обыкновенный мусор и "белый шум". Заполняющие Сеть терабайты заведомой информационной трухи совершенно бесполезны уже потому, что малодоступны и малоценны, и 99,999% их никогда никем не используется.

Третья - дополнительная - иллюзия сетевой среды состоит в том, что активность общительной личности и её столь же общительных респондентов протекает в режиме виртуального диалога, но в отсутствие личного контакта, что почти полностью исключает доверительность такого контакта.

Невозможность достоверно убедиться в прямом общении лицом к лицу, кто таков и что собою представляет сетевой респондент (а для этого нужен не только личный контакт, но и довольно длительное время общения), позволяет всем участникам сетевого общения представать друг перед другом не в реальном облике, а в желанном образе.

Человек, присутствующий в Сети и соответственным образом подающий своё в ней присутствие, являет собою всего лишь "вербальный конструкт", то есть искусственную речевую модель человеческого существа, в огромном числе случаев не имеющую ничего общего с тем реальным существом из плоти и крови, от которого исходят словесные потоки, формирующие "вербальный конструкт". Проще говоря, сетевой сиделец и продуцирующий его образ реальный человек - это сплошь и рядом несхожие, а то и совершенно разные личности.

Сложение всех трёх иллюзий весьма небезопасно. Ибо оно не только создаёт для сетевых завсегдатаев уникальные возможности для манипуляций сознанием и поведением респондентов, но и ставит сетевых завсегдатаев в зависимость от себя и существенно переформировывает их собственную личность. Основные проявления этих опасных тенденций - явления кибершизинга и кибервракинга.

Кибершизинг - прогрессирующая неспособность различать реальный и виртуальный миры, соединённая с прогрессирующей склонностью воспринимать себя как реального человека только в виртуальном мире.

Поверхность кибершизинга общеизвестна - это широко распространённая лёгкая форма сетевой зависимости, выражающаяся в регулярных, хотя и не очень продолжительных, визитах в Сеть. Страдающие этой формой вполне критичны и способны подавлять её проявления незначительным усилием воли, особенно если этому способствуют объективные внешние причины и обстоятельства. Тяжёлая форма кибершизинга протекает в виде тотальной сетевой зависимости, утраты критичности и почти полной десоциализации субъекта. В обиходе она называется "уходом в виртуал".

В подавляющем большинстве случаев тяжёлый кибершизоид сливается со своим виртуально-сетевым образом до такой степени, что сам начинает воспринимать его как реальный. Впадает в полную зависимость от своего виртуально-сетевого образа. Действует не в соответствии с запросами и надобностями реальности, а в соответствии с требованиями условной сюжетной схемы, по которой живёт его виртуальная версия.

Развившийся тяжёлый кибершизинг естественно и неотвратимо ведёт к развитию столь же тяжёлого "осложнения" - кибервракинга.

Невиртуальные аналоги кибервракинга, известные психологам и психиатрам задолго до появления Сети - это так называемая конфабуляция (склонность повествовать о вымышленных событиях, которых в жизни повествователя никогда не было) и так называемая метафизическая интоксикация (склонность к отвлечённому теоретизированию на темы, заведомо недоступные интеллектуальному и образовательному уровню субъекта, осложнённая претензией на крупные открытия и свершения в областях, в которых субъект не является специалистом и заведомо ничего не смыслит).

Виртуально-сетевая среда обладает способностью провоцировать развитие склонности к конфабуляции и метафизической интоксикации - особенно у субъектов со слабой волей, невыраженной индивидуальностью, отсутствием творческих способностей и развившимся на этом фоне подавленным болезненным тщеславием. Возможность "самовыражения" с последующим самоутверждением через посредство Сети оказывается для таких субъектов непреодолимым соблазном.

Выливается этот соблазн чаще всего в сочинение бесконечного виртуального "романа собственной жизни", то есть вымышленного (как правило, очень плохо и неумело - сказывается отсутствие творческих способностей) рассказа о не случившихся событиях, несуществующих людях, несделанных делах, несовершённых подвигах, не пережитых любовях-разлуках, ненаписанных книгах и прочем, чего никогда не было, потому что быть не могло, и никогда не будет, потому что быть не может.

Это и есть кибервракинг - "протез реальности", попытка написать героическую версию негероической жизни и выдать её за действительно прожитую реальную жизнь.

В отличие от парамнестических расстройств, причиной которых является патология высших психических процессов, кибервракинг в большинстве случаев есть проявление вполне здоровой психики, мало чем отличающееся от общеизвестной склонности некоторых субъектов к привиранию и вранью исключительно для красного словца и пущей занимательности.

Психически больной человек конфабулирует без определённой цели, поскольку не контролирует содержание своего сознания и ход своих мыслительных процессов. Кибервраль конфабулирует сознательно и целенаправленно, желая предстать перед сетевыми респондентами в как можно более выгодном и привлекательном виде. Но кибервраль далеко не всегда осознаёт степень риска, заложенного в это с виду безобидное занятие.

Когда общий объём массива конфабуляций превышает его способности к запоминанию и припоминанию, он неизбежно начинает путаться и завираться, а будучи уличён в этом, либо вынужденно делает вид, что ничего не произошло, либо исключает обличителя из своего круга общения.

Главная опасность кибервракинга заключается в том, что искусственно созданная кибервралём замещающая виртуальная псевдореальность по мере углубления в неё выставляет своего рода "рубеж невозвращения". Количество заявленных претензий и потенций делается слишком велико и начинает настоятельно требовать конвертации из слов в дела. Неосторожно перейдя этот рубеж, кибервраль объективным ходом событий или случаем может быть поставлен перед необходимостью реально соответствовать тому собственному образу, который он сконструировал. И когда выяснится, что ни одной из "заявок" соответствовать он не способен - недалеко и до серьёзного психического срыва с необратимыми последствиями.